Преподобномученик архимандрит Герман (Полянский)
День памяти: 22 октября / 4 ноября
Борис Иванович Полянский, будущий архимандрит Герман, родился в городе Тирaсполе Херсонской губернии в 1901 году в большой и дружной семье известного священникa-миссионерa протоиерея Ивана Васильевича Полянского. Юность и молодые годы Бориса Полянского были опалены революциями 1917 года и Гражданской войной. Более того, в рядах Красной армии он воюет вплоть до окончания военных действий. К тому времени вся семья Полянских живет в Подмосковье.
Ни война, ни революционные события того времени не смогли отвлечь молодого Бориса Полянского от главного дела жизни его отца, и потому, едва сняв военную шинель, он идет учиться в Московскую духовную академию, которую успешно оканчивает в 1922 году. Еще во время учебы в академии, до закрытия Зосимовой пустыни, он несколько раз приходил туда, и все же именно в это время он увлекается модными в то время среди молодежи идеями обновленца Красницкого. Со временем он отходит от него во многом благодаря своей матери, которая, будучи прихожанкой Высоко-Петровского монастыря, познакомила сына с владыкой Варфоломеем (Ремовым), епископом Сергиевским, викарием Московской епархии, и это определило в дальнейшем его жизнь: под влиянием епископа Варфоломея Борис Полянский в 1924 году порывает с обновленчеством и приносит покаяние в увлечении обновленческими идеями. В том же году он приходит в Высоко - Петровский монастырь и начинает обучение в существовавшей при нем тайной духовной академии. 17 марта 1926 года в Высоко-Пе-тровском монастыре Борис принял монашеский постриг с именем Герман в память о духовном отце владыки Варфоломея – Зосимовском старце Германе (Гомзине).
Трогательные слова произнес владыка Варфоломей при пострижении монаха Германа: «Брат! Божественная Путеводительница привела тебя в свою Зосимовскую обитель. Ты пришел туда и там от суеты мира, от лжи так называемой культурности потянулся к старцам, к их простоте честной и правдивой. Ты почуял, что всех их, а с ними и меня, грешного, объединяет один дух батюшки отца Германа, нашего общего старца. Тебе не пришлось непосредственно учиться у него, но ты почувствовал эту великую силу, в тишине совершавшуюся, почувствовал ее во всей незаметности, во всей ее глубокой скрытости от взоров людских… И вот теперь тебе наречено его имя, и, конечно, это – на пользу тебе. Как сам батюшка никогда не возносился, как его обыкновением было всегда себя осуждать, окаявать, так это пусть будет и твоим обыкновением. Не рассеивайся. Обычно мы смотрим по сторонам, за другими, и от этого нам некогда следить за собою. Видим грехи других, а своего-то не замечаем, так как, конечно, нельзя делать того и другого вместе. Внимай поэтому себе (Втор. 15:9), всяким хранением храни, блюди свое сердце, этот источник жизни, это средоточие ее (Притч. 4:23). Понимай, как это понимал и до сих пор сонм подвижников, как понимал это и приснопамятный батюшка, – что монах есть понуждение естества всегдашнее…».
Уже через месяц епископ Варфоломей рукоположил его во иеромонаха. Став во главе одной из Петровских общин, он был очень внимателен к своим многочисленным духовным чадам, в основном из числа молодежи.
Отец Герман был ближайшим и преданнейшим духовным сыном и помощником владыки Варфоломея. По воспоминаниям монахини Игнатии, «он был среди братии очень заметной фигурой, так как часто во время службы подходил по делам к владыке и подолгу задерживался около его кресла. Он был высокого роста, ходил медленно, с раскачкой (из-за больных ног), постоянно держа ту или иную книгу под мышкой; вероятно, он помогал владыке в делах Академии, – нам, чадам других старцев, не было ничего известно об этом делании владыки».
Семья Полянских. В первом ряду крайний справа мальчик – Борис Полянский (будущий архимандрит Герман). В центре его отец – священник Иван Васильевич, сзади
его жена и мать Бориса. Лето 1909 г. Фото из личного архива Е. А. Глушковой
В 1932 году отец Герман был возведен в сан архимандрита и в этом же году защитил магистерскую диссертацию, отзыв на которую был составлен митрополитом Одесским и Херсонским Анатолием (Грисюком), в прошлом ректором Казанской духовной академии, а впоследствии – священномучеником. Отзыв рукописный, очень подробный, и заканчивается он так: «Ученая сторона диссертации довольно высока для нашего времени. Литература привлечена достаточно обширная. Автор изучил греческий язык и почти везде безошибочно переводит подлинный текст взятого церковного писателя. Он делает ряд экскурсов в литургику, в биографические тонкости. По всем этим данным и принимая во внимание условия для богословско-научных работ в нынешнее время, считаю автора… заслуживающим поощрения».
Очень скоро отец Герман становится одним из духовников Высоко-Петровского монастыря и получает известность в московской православной среде. Особая духовная близость связала его с общинами храмов святителя Николая в Соломенной Сторожке и святителя Митрофана Воронежского в Петровском парке: в этих храмах отец Герман неоднократно служил, а после арестов священников этих храмов (ныне прославленных в лике священномучеников иерея Владимира Амбарцумова и протоиерея Владимира Медведюка) в начале 30-х годов часть прихожан перешла под его окормление в Высоко-Петровский монастырь.
В июне 1929 года был закрыт последний из храмов Высоко-Петровского монастыря – Боголюбский собор. Когда община Высоко - Петровского монастыря покинула стены родной обители и перебралась в храм преподобного Сергия на Большой Дмитровке, отец Герман, по благословению владыки Варфоломея, одновременно стал часто служить также и в церкви свт. Николая в Соломенной Сторожке, где служил также и будущий священномученик иерей Василий Надеждин, и в церкви свт. Митрофания Воронежского в
Петровском парке. Здесь духовническая деятельность отцов монастыря, в том числе и отца Германа, достигает своего расцвета.
Архимандрит Герман, как и все высоко-петровские иноки, в ту пору последовательно и без колебаний пребывал под омофором заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).
В январе 1933 года архимандрит Герман был арестован по «Делу членов кружка христианской молодежи», которым он руководил с 1930 года – после смерти отца Василия Надеждина и ареста игумена Митрофана (Тихонова). ОГПУ инкриминировало священнику обвинение сразу по двум пунктам одной статьи – 58-10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация). Но виновным себя он не признал, заявив на допросе следователю ОГПУ: «Ведя работу среди молодежи, я ставил перед собой задачу подготовки кадров церковного актива ревнителей Церкви».
Архимандрит Герман был осужден на 5 лет лагерей; содержался в Мариинском отделении Сиблага НКВД Западно-Сибирского края, но и в лагере он продолжал дело окормления своих духовных чад. Сохранилось письмо, написанное им духовному сыну, ученику 7-го класса Борису Клушанцеву, племяннику Зинаиды Черковой, к празднику святой Пасхи (1937), всего за несколько месяцев до расстрела:«Дорогой мой Борис, Х/ристос/В/оскресе/! Как ты там жив? Полнеешь? Наверное, хорошо учишься? Душа твоя, должно быть, теперь, к Пасхе, стала совсем ясная и светлая? О, как бы это было хорошо… В этом году тебе будет 15 лет. А увидимся ли мы в этом году, как думаешь? Для тебя сейчас самое главное – разумно и серьезно почувствовать всю силу нашей веры, веры мучеников и исповедников. Но самое главное – исповедать веру в жизни – чтобы сердцевина твоя была бы такая сильная и благостная, чтобы не то что слышался, а чтобы чувствовался – проявлялся хр/ истиани/н. Ты поймешь меня, мой милый, ты всегда понимал меня и вперед будешь понимать, да? Раскачайся и нацарапай мне пару строк. Папочку и мамочку поцелуй по 4 раза: 3 от себя, и один от меня…».
Борис сохранял веру в Бога всю свою недолгую жизнь – в 1941 году в 19-летнем возрасте он пропал без вести на Западном фронте Великой Отечественной войны.
Письма архимандрита Германа из лагеря были обращены сразу ко многим адресатам, поэтому их разрезали на кусочки и раздавали тем, кому был адресован тот или иной фрагмент (очевидно, это объясняется тем, что количество писем, которое мог отправлять заключенный, было жестко ограничено).
По благословению владыки Варфоломея одна из духовных дочерей отца Германа, Зинаида Стефановна Черкова, навещала своего духовника в лагере и передала ему одежду (самым ценным подарком для священника стала меховая шапка) и Святые Дары. А вскоре после этого, в 1935 году, владыка Варфоломей был арестован и расстрелян. Узнав в заключении о смерти своего духовного отца, отец Герман написал два заупокойных канона, посвященных его памяти. «Светом Христовым озарени святие мученицы, Свет Христов в мире принесоша, проливши крови ваша, и быше Тому священная жертва», – поется в одном из них.
В 1936 году от отца Германа пришло письмо, из намеков в котором близким стало ясно, что дело его пересмотрено и срок добавлен. В частности, в письме содержалась такая фраза: «Долго нам ходить по сибирским дорогам…» И действительно, в 1936 году спецколлегия Западно-Сибирского краевого суда приговорила отца Германа дополнительно еще к 5 годам лагерей и перевела его в Сусловское отделение Сиблага НКВД (по статье 58-10 УК РСФСР – контрреволюционная агитация; а заключалась она в том, что и за колючей проволокой он продолжал проповедовать Христа и Его Истину).
Настал 1937 год. Сотни тысяч неугодных власти граждан подверглись хладнокровному и планомерному уничтожению. Эта самая большая и самая страшная волна репрессий настигала своих жертв даже там, где, казалось бы, уже и наказывать-то нельзя – в тюрьме, в лагере, в концлагере. Ведь сам факт пребывания там уже есть наказание, но одуревшая от собственной безнаказанности власть продолжала геноцид собственного народа.
14 сентября 1937 года отца Германа снова арестовали, уже непосредственно в лагере, обвинив его в причастности к «контрреволюционной группе» заключенного Самойловича
– архиепископа Угличского Серафима. При том что оба они, и архимандрит Герман, и архиепископ Серафим, ревностно служили идеалам Русской Православной Церкви, но в отношении к митрополиту Сергию (Страгородскому), их взгляды расходились. Но сейчас, спустя многие годы, мы можем только догадываться и верить тому, что эти высокодуховные люди, объединенные одним великим чувством – верой во Христа – в лагере, перед лицом неминуемой гибели, нашли в себе силы и здравый смысл забыть былые расхождения во взглядах, поддерживать друг друга в невыносимо трудное для себя время, в том злобном окружении, в котором они оказались по чужой воле, и создали союз высоконравственных и глубоко верующих людей. Они продолжали свой пастырский труд, окормляя православную паству в это лихое время за колючей проволокой. Они поддерживали тех, кто потерял веру в себя и Бога, они крестили и заступались за заключенных, но ни один из них не признал себя виновным ни в создании «контрреволюционной группы», ни в систематической «контрреволюционной агитации».
Их расстреляли 4 ноября 1937 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери. Перед этим, 28 октября, «тройкой» при УНКВД по Новосибирской области был вынесен приговор с высшей мерой наказания. Это был циничный вызов бесчеловечной власти всем верующим людям страны. Это было безумное время безумных людей, когда уничтожался цвет Русской Православной Церкви.
В 1961 году отец Герман был реабилитирован президиумом Кемеровского областного суда по репрессиям 1937 года.
Архимандрит Герман (Полянский) причислен к лику святых Новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в августе 2000 года по представлению Московской епархии.