Священномученик епископ Аркадий (Ершов)

День памяти: 21 октября / 3 ноября

Епископ Аркадий отличался горячим, ищущим правды, прямо­линейным характером. В молодости он колебался между священни­ческим и светским служением, но, приняв рукоположение, а потом и монашеские обеты, неотступно служил Русской Православной Церкви. Он непосредственно переживал все драматические события русской истории ХХ века: первая русская революция, созыв Государственной думы, Первая мировая война, в которой он уча­ствовал в качестве полкового священни­ка. В самое тяжелое для Церкви время епископ Аркадий стал непреклонным защитником Православия. В 20‑е годы, когда волна обновленчества захлестнула Средний Урал, владыка оставался в числе немногих архипастырей, противостоя­щих раскольникам. Благодаря его трудам и усилиям, многие приходы вернулись под управление канонической Церкви. Даже заключенный в лагерь, он вызывал опасения у властей, которые умучили его, приговорив к расстрелу.

Епископ Аркадий (Ершов). 1927 г.

Священномученик Аркадий (в миру Александр Павлович Ершов) родился 15 августа 1878 года в городе Кунгуре Пермской губер­нии в семье священника Павла Евфимиевича Ершова. Вскоре по­сле рождения отец Павел обменялся местами служения со священ­ником отцом Михаилом Покровским, и семья Ершовых переехала в село Сабарка Суксунского района Пермской губернии. В Сабарке Александр провел детские и отроческие годы.

Какое-то время Александр учился на историко-филологиче­ском факультете Варшавского и, по некоторым данным, Санкт- Петербургского университетов. В 1901 году он окончил Пермскую духовную семинарию и недолгое время работал учителем в школе при семинарии. Женился. В 1902 году состоялось рукоположение Александра во иерея. Он начал служить в небольших сельских приходах Пермской епархии. Первоначально это было село Банное (ныне Филипповка) Кунгурского уезда, с 1904 года – село Шляпники того же уезда. Жителям этого поселка молодой священник запом­нился как живой и «очень бойкий» батюшка. С 1905 года он начина­ет служение в селе Стефанское. Затем его переводят в город Кунгур на должность законоучителя Михайловского реального училища.

В эти годы в стране происходят бурные события, связанные с первой русской революцией 1905 года, всеобщими забастовка­ми, демонстрациями, учреждением Думы. Идеи преобразований и реформ коснулись и Русской Церкви. Молодой батюшка с го­рячностью принимал участие в обсуждении злободневных вопро­сов. Он не боялся публично высказывать свое мнение. В 1907 году перед выборами во II Государственную думу он произнес речь, за которую получил строгий выговор от епархиального началь­ства. В 1908 году отец Александр критически отозвался о членах местного отделения Союза русского народа. Последствия оказа­лись более серьезными: отец Александр был переведен из города Кунгура в поселок Михайловский Завод Красноуфимского уезда на должность третьего священника.

Приход Михайловского Завода был весьма неблагополучным, и перевод туда можно расценивать как наказание. Коренное на­селение отличалось бедностью, многие из рабочих отказывались платить налоги, покинули церковный приход в знак протеста про­тив злоупотреблений владельцев завода. Пришлых здесь прожива­ло вдвое больше коренных жителей, поэтому постоянных членов прихода насчитывались единицы. К тому же в поселке было много раскольников и членов различных сект: молокан, баптистов. Эти обстоятельства чрезвычайно усложняли работу священника. Отец Александр не мог не замечать социального неблагополучия и не со­чувствовать тяжелой жизни односельчан.

В феврале 1911 года в России отмечалось 50-летие выхода Мани­феста об отмене крепостного права. В память об этом событии отец Александр произнес искреннюю проповедь, без оглядки на возмож­ные негативные для него последствия. Она вызвала резкое недо­вольство полиции. Содержание этой проповеди до настоящего вре­мени неизвестно. Но возмущение ею полиции было столь велико, что священноначалие вынуждено было запретить отца Александра в священнослужении и наложить на него епитимью: его отправили в Свято-Николаевский Белогорский монастырь Пермской епархии на покаяние сроком на несколько месяцев.

Недолгое пребывание в Белогорском монастыре оставило глу­бокий и благотворный след в душе молодого батюшки. Этот мона­стырь располагался в 50 километрах от города Кунгура, в красивей­шем уголке Уральских гор, среди лесов, на склоне горы Белой. Он был основан в 1891 году в память о чудесном избавлении цесареви­ча Николая от покушения на его жизнь в Японии.

Пятнадцать лет на горе Белой строился грандиозный Кресто­воздвиженский собор. За его возведением отец Александр наблю­дал в 1911 году. Этот храм на 8 тысяч человек стал самым большим в Пермской епархии. В монастыре отец Александр впервые тесно со­прикоснулся с монашеской жизнью, которая вызвала у него глубокий интерес. Можно сказать, что пребывание здесь стало промыслительным, послу­жило прологом к будущей монашеской жизни самого отца Александра. В даль­нейшем, вплоть до закрытия обители в 1923 году, он под­держивал с ней отношения. Один из белогорских мо­нахов Афанасий (Трушков) стал его духовником. После закрытия монастыря отец Афанасий жил в лесу, при­нимал жаждущих получить духовное наставление, иногда сам приходил в Кунгур. В 1927 году отец Александр, ставший епископом Кунгурским, возвел его в сан игумена. Насельником Белогорского монастыря являлся также отец Иоанникий (Лихачев), ставший впоследствии келейником владыки.

В 1911 году отец Александр вернулся в Михайловский Завод. Да­лее его служение будет безукоризненным. Он не только не получал никаких взысканий, но назначался на ответственные должности. В 1913 году отец Александр начинает исполнять обязанности благо­чинного 3‑го Красноуфимского округа.

В 1914 году началась Первая мировая война. В 1915 году отец Александр был призван в действующую армию полковым священ­ником. Однако относительно сроков и места его служения в армии во время войны в разных источниках приводятся различные дан­ные. На сайте Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета приводятся следующие сведения. В 1916 году отец Александр был командирован в распоряжение протопресвитера армии и флота и назначен полковым священником в действующей армии, в 302-й лазарет Красного Креста. 20 октября 1917 года эва­куирован по болезни к месту своего старого служения. В «Право­славной газете» города Екатеринбурга говорится: «Во время Пер­вой мировой войны батюшка был призван в действующую армию полковым священником. В 1915 году его откомандировали в рас­поряжение протопресвитера армии и флота и назначили священ­ником 75-го стрелкового полка. 1 марта 1917 года отец Александр был назначен благочинным 12-й Сибирской стрелковой дивизии. Но летом он серьезно заболел и был демобилизован из армии». Словом, этот вопрос еще требует дальнейшего изучения.

Крестовоздвиженский собор. Белогорский Свято-Николаевский

православно-миссио­нерский мужской монастырь

В 1917 году отец Александр вернулся в село Стефанское, где продолжил служение в качестве священника. Здесь он встретил октябрьский переворот, изменивший основы российской жизни, и пережил тяжелую личную трагедию: в 1918 году умирает его жена. На руках у батюшки остаются две малолетние дочери Людмила и Муза. Начинаются Гражданская война, красный террор. Дове­лось пережить и нехватку самого необходимого, и голод, и аресты, и постоянную угрозу смерти.

Во время Гражданской войны шли кровавые расправы над свя­щеннослужителями. 12 августа 1918 года большевики замучили и бросили в реку Каму архимандрита Белогорского монастыря Вар­лаама. С августа 1918 года по январь 1919 года расстреляли 34 мона­ха. Монастырь разграбили и осквернили. С особой жестокостью был замучен большевиками Пермский архиепископ Андроник (Николь­ский). Продолжать служение в это богоборческое время означало принять вызов, засвидетельствовать верность Христу, готовность разделить судьбу тех, кто уже был умучен советской властью. И отец Александр принимает вызов. Именно в эти годы он становится мона­хом, принимает епископский сан, начинает вести бескомпромиссную борьбу с обновленчеством, вопреки гонениям, арестам, ссылкам, не­смотря на то что на его попечении находятся две маленькие дочери, оставшиеся без матери.

В ноябре 1919 года отец Александр становится на­стоятелем церкви Всех Святых в Кунгуре. Это была небольшая, изящная, имеющая вид креста клад­бищенская церковь, она располагалась за предела­ми города – на северо-вос­точном кладбище, на горе Ледяной. После 1917 года здание храма стало госу­дарственным, и община прихожан вынуждена была его арендовать и платить налоги. У церкви не было постоянных прихожан, на службу приходили все желающие жители Кунгура. Кунгурякам понравился новый батюшка, они отмечали «его ум, образованность, обаяние». В 1920 году последовал первый арест отца Александра, причиной которого было отсутствие во время проверки нужных документов. Его задержали во время поездки в Екатеринбург. Отец Александр провел около двух месяцев в Екатеринбургской тюрьме и два меся­ца в Пермском доме заключения, после этого был отпущен.

Церковь Всех Святых в Кунгуре

В начале 20-х годов начался раскол в Церкви. Созданная под покровительством советской власти и поддерживаемая ею об­новленческая «церковь» начала активное наступление на Русскую Православную Церковь. На Среднем Урале в целом и в Пермской епархии в частности распространение обновленчества приняло угрожающие размеры, в обновленческий раскол уклонилось боль­шинство священнослужителей епархии. Здесь, по словам исследо­вателя П. В. Каплина, масштаб распространения обновленчества «выразился в создании целой обновленческой митрополии». Православный Пермский епископ Стефан (Знамировский) в 1923– 1926 годы фактически не руководил епархией из-за ненормального отношения с гражданской властью, он не мог влиять на обстановку. Пермская епархия осталась без православного архиерея. Нечто по­добное происходило и в других епархиях Урала.

В эти тяжелые годы защитниками православия стали простые прихожане вместе с безвестными батюшками, служащими в ма­леньких приходских церквях, среди которых был и отец Александр. Они начали борьбу с обновленчеством с первых дней появления раскола в Кунгуре. Местные власти передали обновленцам лучшие храмы, расположенные в центре города. В небольшом Кунгуре, где проживало несколько тысяч человек, было 12 церквей. В руках обновленцев оказались Благовещенский и Богоявленский соборы, Тихвинский, Иоанно-Предтеченский, Скорбященский, Вознесен­ский и другие храмы. Простые миряне стали обходить приходы и всенародно обличать обновленческих священников в измене Православию. Среди них были жители города Кунгура, крестьяне окрестных сел. Некоторых священников вразумили эти проповеди, и они вернулись в Православие.

Миряне объединялись вокруг тех приходов и батюшек, которые сохранили верность Патриаршей Церкви. Таким был Всехсвятский кладбищенский храм, где служил отец Александр. 13 июля 1923 года здесь состоялось собрание духовенства и мирян, которое избрало епархиальный совет «не приемлющих обновления». Председателем этого совета был избран настоятель Всехсвятской церкви протоие­рей Александр Ершов. Он являлся самым известным противником обновленческого раскола в городе. По свидетельству очевидцев, он говорил о своем отношении к обновленческому расколу так: «Я еще не преклонил колена пред Ваалом».

На собрании было принято решение обратиться к Патриарху Тихону с просьбой о назначении в Кунгур православного епископа. Члены совета решили предложить и своего кандидата на случай, если у Патриарха не будет достойных претендентов. Первоначально обратились к известному безупречным пастырским служением на­стоятелю Скорбященской церкви Кунгура протоиерею Александру Коровину. Но он отказался от епископского сана, считая себя недо­стойным. Однако через год, к великому разочарованию верующих города, стал обновленческим епископом, приняв монашеский по­стриг с именем Серафим. Сколь действительно тяжким, полным соблазнов, сумятицы, неясности было время, когда даже достойные пастыри сбивались с истинного пути! После отказа протоиерея Александра Коровина епископский сан был предложен отцу Алек­сандру. Он дал согласие, вполне осознавая, что в условиях гонений и репрессий это не награда, а тяжелый крест.

В 1924 году, на второй неделе Великого поста, протоиерей Алек­сандр Ершов с членом епархиального совета Павлом Уткиным вы­ехали в Москву к Патриарху Тихону. Во время встречи со Святей­шим выяснилось, что достойного претендента у него нет. Однако, побеседовав с отцом Александром, Святейший понял, что лучшего кандидата для епископской кафедры искать не надо. «Вот он и будет у вас епископом», – решил Патриарх Тихон.

22 марта 1924 года в Донском монастыре Святейшим Патри­архом Тихоном отец Александр был пострижен в мантию, то есть принял монашество с именем Аркадий, и возведен в сан архиман­дрита. Через несколько дней его рукоположили в сан епископа Кунгурского.

С радостью приняли верующие Кунгура известие о прибытии православного епископа. 7 апреля 1924 года, в праздник Благовеще­ния Божией Матери, в Успенском соборе состоялась торжественная встреча епископа Аркадия со своей паствой. В этот день он совер­шил свою первую литургию как архиерей. Епископ Аркадий объ­явил Успенский храм кафедральным собором. Верующие толпами прибывали сюда на богослужения.

Божиим промыслом меньше чем за один месяц в жизни владыки произошли крутые перемены: он уехал в Москву простым при­ходским батюшкой, а вернулся монахом и епископом. Но владыка не мог не понимать, что это приготовление не к славе земной, а к тяжким испытаниям. И действительно, в этот же год последовал второй арест владыки. Обеспокоенные его успешной деятельно­стью, органы ОГПУ решили усмирить епископа Аркадия. Владыка за короткое время встал во главе борьбы с обновленцами не толь­ко в своей епархии, но и в соседних – Екатеринбургской и Челя­бинской. Он проповедовал, обличал раскольников, участвовал в диспутах с атеистами, отправлялся в поездки по всей Пермской епархии, совершал богослужения в Нижнем Тагиле, Екатеринбурге. Владыка проявил себя как тонкий знаток литургии: в дни памяти великомученицы Параскевы и святого мученика Мины он совер­шал всенощное бдение по Афонскому уставу, в Великий пост ввел совершение «Пассий», которых раньше в Кунгуре не служили. Эти красивые и торжественные богослужения проводились с участием многих священников и верующих.

Такая успешная деятельность владыки не могла не вызвать недо­вольства властей. В Москву полетели донесения. В июне 1924 года в Московское отделение ОГПУ от уполномоченного по ОГПУ Урала была направлена секретная телеграмма: «В Пермском округе группа попов‑тихоновцев, возглавляемая епископом Ершовым, достаточно хорошо себя выявляет в организованности построений, имеется регулярная связь с Тихоном, дающим директивы в административ­ном насаждении приходов попами-тихоновцами, число которых в Пермской области возрастает. <…> Отсутствие в южной части Пермского района обновленческого движения дает возможность тихоновцам укреплять свое положение, а вместе с этим проявлять свое влияние на верующие массы. Окротделом проводится подго­товительная работа к разложению в этом районе тихоновщины…».

В 1924 году владыка был арестован и отправлен в Свердловскую тюрьму, где он пробыл около месяца. В тюрьме каким-то образом его вынудили дать согласие на сотрудничество с ОГПУ, но факти­чески он от него уклонился, что доказывают материалы дела вла­дыки от 1931–1932 годов. Под сильным давлением священники, из тактических соображений, порой подписывали такие соглашения о сотрудничестве, не собираясь, конечно, реально сотрудничать, но желая выиграть время для служения во имя Церкви. И всей сво­ей дальнейшей трагической судьбой они это подтверждали.

К середине 20-х годов Московская Патриархия уже не имела возможности проводить самостоятельную кадровую политику. Всесильные органы ОГПУ запрещали въезд назначенных неугод­ных им священников к месту служения, арестовывали тех, кто активно и успешно действовал по укреплению позиций Церкви. Этим объясняются частые смены глав епархий. Нередко еписко­пам приходилось управлять несколькими епархиями одновремен­но. Такую тяжелую ношу пришлось нести и епископу Аркадию. С 28 июля 1924 года владыку назначили временно управляющим Екатеринбургской епархией, вскоре переименованной в Свердлов­скую. С 1925 года он стал самостоятельным епископом Кунгурским, а с февраля 1927-го по 11 мая 1928 года вновь временно управлял Свердловской и Пермской епархиями. Владыка управлял епархи­ями из Кунгура, время от времени посещая кафедральные храмы вверенных епархий.

В конце 1925 года в Церкви появилась новая проблема – гри­горианский раскол. Он назван так по имени Свердловского ар­хиепископа Григория (Яцковского), создавшего и возглавившего Временный Высший Церковный Совет (ВВЦС), который действо­вал вразрез с Патриархией и претендовал на высшую церковную власть. Григорианский раскол был спровоцирован властью: как любой раскол, он существенно ослаблял позиции Церкви и был на руку атеистическому режиму. Значительное распространение григорианский раскол получил на Урале, так как главой его являл­ся Свердловский архиепископ Григорий, который склонял многих своих подчиненных к признанию ВВЦС. Епископ Аркадий принял сторону Московской Патриархии и решительно боролся против григорианцев, обличая их властолюбие и самочиние.

По некоторым данным, в 1927 году владыку Аркадия арестовы­вали еще раз. И несколько месяцев он содержался в заключении.

Успешная деятельность епископа Аркадия, его авторитет сре­ди верующих вызвали зависть и неприязнь честолюбцев и рас­кольников разных мастей. В Патриархию стали поступать доносы и жалобы на владыку, вследствие чего он был переведен в Омск. Пришлось разлучиться с паствой, с любимым краем. И в после­дующие годы, вплоть до своего последнего ареста, владыке часто приходилось менять кафедры, города, поскольку органы ОГПУ за­претами на въезд и арестами старались как можно больше чинить препятствий для стабильного управления епархиями. Беспричинно частые, изматывающие переводы из одной епархии в другую были тяжелой обыденностью для жизни всех епископов тех лет.

В марте 1929 года владыка прибыл в Омск и вступил в долж­ность епископа. Здесь он прослужил около полугода. В Омске сохранилась память о нем как о деятельном, бесстраш­ном священнослужителе, который не склонял голо­ву перед богоборческими властями. В 1920-е – начале 1930-х годов кафедральным собором в Омске являлся Ильинский храм, который называли оплотом Право­славия. Здесь владыка со­вершал богослужения, монашеские постриги. За­помнились и его душеспа­сительные наставления. После пострижения в иеромонахи Василия Пляскина на Пасху 1930 года владыка сказал в проповеди: «В на­стоящее время при неверии и развращенности народных масс приобретают большое значение подвижники, на которых лежит обязанность спасти народ от этой развращенной жизни… Все наро­ды Европы просвещены Евангелием и склоняются перед Христом, а наших безбожников считают безумцами». Он напоминал, что без Церкви Христовой нет спасения, а без соблюдения закона Хри­стова нет праведности.

Весной 1930 года власти попытались закрыть Ильинский храм под предлогом нарушения договора об использовании культовых сооружений – храм не платил всех положенных налогов. Но церкви были задавлены налогами, при этом добавлялись новые и новые. Так, в 1929 году был добавлен промысловый налог, который взяли сразу за два года. По причине неуплаты этих непомерных и необо­снованных налогов церкви закрывались. Владыка Аркадий вместе с церковным советом встал на защиту собора. Он послал письмо митрополиту Сергию, в котором упрекнул его за то, что он «…не при­нимает никаких мер по поводу массового закрытия церквей…».

Ильинский кафедральный собор г. Омска. 1889 г.

Староста Ильинской церкви Александр Проскуряков был от­правлен в Москву, чтобы добиться от ВЦИКа продления договоров омских церковных общин с властями. Кроме того, у А. Проскуря­кова была петиция Римскому Папе, в которой выражался протест против закрытия церквей. Это послание он передал в итальянское посольство. Владыка Аркадий, по его словам, не давал указаний о составлении и передаче послания Римскому Папе.

Преосвященный Аркадий поддерживал также деятельность при­хожан Ильинского и других храмов по оказанию помощи ссыльным священникам.

Возможно, независимая политика владыки послужила причиной его удаления из Омска. В октябре 1930 года последовало новое на­значение: его перевели на Чебоксарскую кафедру. Однако послед­ствия бурных событий в Омске, связанных с попытками закрытия Ильинского храма, в скором времени дадут о себе знать. В Чебокса­рах Преосвященный прослужил также около полугода и по болезни вынужден был на время оставить служение.

27 мая 1931 года, уволенный на покой, он уехал на родину и до конца октября жил в поселке Балмошная близ Перми, где служил преданный ему отец Иоанникий, бывший насельником Белогорского монастыря. В октябре епископа Аркадия вызвали в Москву для назначения на Пензенскую кафедру, но решение это было вскоре отменено, и владыку направили на Свердловскую ка­федру. В ноябре 1931 года он вновь становится правящим архиере­ем Свердловской и Ирбитской епархии. Владыка избрал Невьянск в качестве кафедрального города.

Всего лишь две недели он оставался епископом Свердловским. 15 декабря 1931 года Преосвященный был арестован в Невьян­ске и отправлен по этапу в Омск в распоряжение Омского ОГПУ: органы не могли оставить без внимания смелые и решительные действия верующих по защите своего храма, да еще и с обращени­ем к представителям иностранных государств. В 1931 году в ОГПУ открыли дело о якобы существовавшей контрреволюционной ор­ганизации в Омске, объединившей «реакционную часть местного духовенства, церковников и буржуазно-нэпмановский элемент». Поскольку владыка был в то время главой Омской епархии, то его сделали одним из главных участников процесса над представи­телями общин Ильинской и Братской церквей. Кроме владыки, были арестованы многие священники, монахи и даже сторожа. Всего число проходивших по этому делу составляло 49 человек. Арестованных обвиняли ни много ни мало как в создании контрреволюционной монархической организации, ставившей целью контрреволюционную агитацию и свержение существующего строя.

18 декабря 1931 года владыка был доставлен в Омск, где ему предъявили обвинения в том, что он являлся «…идейным руково­дителем и вдохновителем контрреволюционной монархической организации церковников города Омска, ставящей своей конечной целью свержение советской власти и восстановление монархиче­ского строя в России, занимался контрреволюционной, антисовет­ской агитацией, принимал участие в составлении и отправлении материалов антисоветского содержания в итальянское консуль­ство…» Кроме того, епископа Аркадия обвинили в том, что он помогал репрессированным священнослужителям – «…образовал в Ильинском кафедральном соборе базу материальной помощи ссыльным…». В поддержке сосланных священнослужителей обви­нялись и другие арестованные, например монахиня Пелагея (Они­щенко), чья вина состояла лишь в том, что она привозила продукты умирающим от голода ссыльным священникам.

Более полугода владыка находился в Омской тюрьме под след­ствием. Он не признал за собой никакой вины. Следователю заявил: «В предъявленном обвинении виновным себя не признаю, так как в контрреволюционной организации церковников города Омска и вообще ни в каких организациях я не состоял и не состою. Анти­советской контрреволюционной агитацией я не занимался. Ника­кого участия в составлении материалов антисоветского содержания для иностранных консульств я не принимал. Также никому не давал установки (задания) посетить одно из иностранных консульств».

29 июля 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ по­становило выслать его в Казахстан, в город Шавловск, сроком на 3 года, считая срок со времени ареста – с 18 декабря 1931 года. По другим данным, владыка отбывал ссылку в Казахстане, в городе Петропавловске, и работал в гражданской должности на почте171. Как бы то ни было, во время ссылки епископ Аркадий не терял связь с родиной. Он вел переписку со своими духовными чадами. В 1934 году владыка передал священникам поселка Михайловский Завод, где он служил до революции, антиминс с мощами святого апостола Матфея, подписанный рукою Патриарха Тихона, и боль­шое количество религиозных книг.

В апреле 1935 года закончился срок ссылки, и владыка вернулся на родину, в Пермский край. Но оставаться на свободе ему было от­пущено всего около полугода. Владыка успел съездить на могилу ма­тери в Кунгур, встретиться с близкими людьми из числа священн­ников и монахов. Некоторое время Преосвященный жил в поселке Балмошная у своего давнего друга – отца Иоанникия, который стал его келейником. Есть сведения, что весной 1935 года он был возведен заместителем Патриаршего Местоблюстителя митропо­литом Сергием (Страгородским) в сан архиепископа Свердловского и Ирбитского. Но власти отстранили его от церковного управления и не допустили в Свердловск, к месту служения. При этом органы НКВД пристально следили за всеми его перемещениями. В близком окружении владыки был осведомитель, который информировал органы о его поездках, встречах и разговорах. Последние месяцы владыка проживал на покое, а фактически под домашним арестом в поселке Балмошная. В библиотеке Ленинградской духовной ака­демии есть сведения, что 30 сентября 1935 года епископ Аркадий был назначен викарием Ульяновской епархии.

29 сентября 1935 года Преосвященный был арестован Пермским НКВД Свердловской области. Вместе с ним были арестованы его ду­ховник отец Афанасий (Трушков), келейник отец Иоанникий и много других – около сорока священников и мирян. Преосвященного об­винили в том, что он является организатором контрреволюционной группы и членом некой монархической церковной организации ио­сифлян (сторонников бывшего Ленинградского митрополита Иоси­фа), которая называется «Истинно-православная церковь». Владыка отверг предъявленные ему лживые обвинения.

Следствие велось почти год. В июле 1936 года в Кунгуре, в зда­нии церкви Тихвинской иконы Божией Матери, состоялось закры­тое судебное заседание специальной судебной коллегии Свердлов­ского областного суда. Участников процесса признали виновными. В обвинительном заключении было сказано: «Спецколлегия уста­новила: привлеченные по настоящему делу подсудимые… открыто выступили против пункта Декларации признания советской власти, обвиняя митрополита Сергия в измене и предательстве, продавше­гося антихристовой власти, отказались от его поминовения и прим­кнули к монархическому течению истинно-православной церкви. …Подсудимый Ершов, будучи епископом Кунгурским… также зная о наличии контрреволюционного церковно-монархического тече­ния в Юговской группе, мер никаких не принял и органам совет­ской власти не сообщил». Владыка был приговорен к лишению свободы сроком на 3 года.

Он подал кассационную жалобу в Верховный суд РСФСР. Дело рассматривалось в нескольких инстанциях – и в итоге ему добавили еще два года. Сам Преосвященный позже не без иронии так ком­ментировал эти судилища: «Принесли бумажку, я расписался за три года; подал кассацию, мне утвердили пять лет».

Епископа Аркадия отправили в сибирские лагеря. Близким за­помнился яркий эпизод проводов владыки в лагерь. Заключенных вывели из тюрьмы и под конвоем повели по городу на вокзал. Вла­дыка в последний раз видел улицы родного города, засыпанные снегом, вдыхал морозный воздух. После полугодового тюремного заключения он казался особенно чистым и свежим. Кто-то смог передать владыке запашистый домашний каравай. Он тут же раз­ломил его и поделился с ближними своими – бредущими рядом осужденными страдальцами.

Вместе с этапом владыка прибыл в Западно-Сибирский край, в Мариинский распределительный пункт Сиблага. В сентябре 1937 года его перевели в Ново-Ивановское отделение Сиблага НКВД. В Сиблаге были пункты, в которых заключенные работали на рудниках, в шахтах, там жилось очень трудно и тяжело. Но су­ществовали и отделения, где заключенные занимались сельским хозяйством. Именно таким являлось Ново‑Ивановское отделение. Здесь заключенным жилось чуть лучше, потому что сельскохозяй­ственная продукция иногда дополняла скудный лагерный рацион. Владыку назначили бригадиром на полевых работах. В учетно-ста­тистической карточке заключенного были отмечены особые при­меты владыки: рост выше среднего, телосложение плотное, волосы седые, глаза серые, нос широкий.

Будучи бригадиром, он старался беречь людей от изнуритель­ного труда, используя для этого любую возможность: останавливал работу при плохой погоде, ссылался на нереальные нормы. Это в качестве обвинения будет отмечено в его лагерной характери­стике: «Не мобилизовал бригаду на лучшее выполнение, имея для этого всю возможность. При возможной работе приостанавливал работу, доказывая нереальностью или же ссылаясь на погоду, чем задерживал уборку, вопреки заведомым распоряжениям руковод­ства фермы».

Утешением и радостью для владыки стала встреча с бывшим Пермским архиереем архиепископом Павлином (Крошечкиным). Он тоже отбывал срок заключения. Как и владыка, являлся бри­гадиром. Архиереи, связанные общей судьбой, горячей любовью к Христу, крепко дружили, много и глубоко общались, вместе ели, спали в бараке на соседних нарах. Они вместе устраивали в ла­герном бараке тайные молебны, в которых участвовало до сорока человек заключенных. Они сознавали опасность этого, потому что в лагере было полно осведомителей, которые донесли лагерному начальству о молебнах.

28 сентября 1937 года против священнослужителей Ново‑Ива­новского отделения было возбуждено уголовное дело. Кроме архиереев епископа Аркадия и архиепископа Павлина, по нему были привлечены протоиерей Анатолий Левицкий, иерей Ни­кандр Чернелевский и псаломщик Киприан Анников. Обвинение было скроено по одним и тем же лекалам: участие в контррево­люционной группировке, контрреволюционная деятельность. Главой группировки объявлялся архиепископ Павлин (Крошечкин).

30 сентября 1930 года состоялся допрос владыки. На утвержде­ние следователя о том, что владыка якобы является членом контрреволюционной группировки, епископ Аркадий сказал: «Предъяв­ленные мне обвинения я отрицаю, в контрреволюционной группе я не участвовал и контрреволюционную агитацию среди заключен­ных я не проводил. Не отрицаю, что с заключенным Крошечкиным я знаком, работал с ним в одной бригаде и, как со знакомым еще по воле, по управлению Пермской епархией, беседовал с ним по во­просам чисто бытового порядка, мы ни разу не затрагивали вопро­сы политического характера».

«Вопрос следователя: Вы не хотите сказать правду. Имеющимися в деле следственными материалами вы изобличаетесь в том, что вы участвовали в контрреволюционной группе и вели контрреволюци­онную агитацию. Говорите правду.

Ответ владыки Аркадия: Я еще раз заявляю, что это обвинение я отрицаю. Я никогда в контрреволюционной группе не участвовал и контрреволюционную агитацию не проводил.

Вопрос: Вы лжете. Вам зачитываются показания свидетеля Б., которым вы изобличаетесь в том, что вы проводили контрреволю­ционную агитацию в лагере и участвовали в контрреволюционной группе. Следствие требует от вас правдивых показаний.

Ответ: Эти показания Б. я отрицаю, я никогда контрреволю­ционную агитацию не проводил. …В контрреволюционной группе я также не участвовал».

Была устроена очная ставка со свидетелем Б., на которой влады­ка отверг все его лжесвидетельства.

3 октября 1937 года следствие было завершено. 28 октября по­становлением «тройки» при УНКВД по Новосибирской области епископа Аркадия вместе с другими участниками процесса при­говорили к высшей мере наказания – расстрелу. Через четыре дня, 3 ноября 1937 года, вся группа была казнена в Ново-Ивановском лагере. Место их погребения неизвестно. 18 августа 1989 года епископ Аркадий (Ершов) реабилитирован прокуратурой Кемеровской области по 1937 году репрессий.

В 2000 году владыка Аркадий был прославлен Русской Право­славной Церковью в лике Новомучеников и исповедников Россий­ских по представлению Новоспасского монастыря Московской епархии.

День памяти священномученика епископа Аркадия – 3 ноября по новому стилю.

Владыке Аркадию довелось жить во времена, когда за Божью Правду нужно было отдать собственную жизнь, – и он не жалея отдал ее.